— Маша?

Девушка сдула волосы с лица, бросила карандаш на стол, наверное, за ним она лазала, полоснула меня уничтожающим взглядом.

— Мария Владимировна. Присаживайтесь.

— Маша, что ты тут делаешь?

Я правда был удивлен. Ошарашен. Да что там — я был в шоке.

— Я здесь работаю, и вы, видимо, Денис Олегович, хотите работать тоже. Присаживайтесь, у нас собеседование, и то, как оно пройдет, покажет, насколько вы подходите нашей компании.

Присел, машинально положил телефон на стол, разглядываю свою деревенскую страсть и студентку в одном лице, что не посещает пары, и удивляюсь, какая она сейчас другая. Собранная, уверенная; белая блузка, две верхние пуговицы расстегнуты, на шее пульсирует артерия, а я хочу поцеловать ее.

— Да, Мария Владимировна, я понимаю.

Она перебирает бумаги на столе, стучит ноготком по полированной поверхности, хмурит брови, красивая безумно. Еще сексуальнее, чем в том развратном купальнике, что лежит в моем ящике для белья.

Все это ерунда, что мужиков заводит обнаженка, их заводит закрытость и сам факт того, как они будут все это снимать со своей женщины.

Мы словно поменялись местами, теперь она строгая училка, а я нерадивый студент, сейчас она начнет меня отчитывать, а потом наказывать.

Да чтоб меня, чувствую, как начинаю возбуждаться. Смотрю на ее губы, но не слышу, что говорит, сглатываю скопившуюся слюну, ладони потеют.

Хочу ее.

— Вы меня слышите, Денис Олегович?

Я тебя чувствую малышка, как дикий зверь свою самку, готовый накинуться на нее, вцепиться в холку и иметь до алых пятен перед глазами.

— Я понял, ты дочь Дымова, владельца компании. Вот дурак, как раньше не подумал об этом, ведь читал о компании и о нем.

— Это знают все. Но сейчас речь не о нем, а о вас. Почему вы хотите работать в нашей компании?

Да к черту это собеседование, я хочу эту девчонку — и не просто трахнуть, хотя это сейчас ой как актуально. Я хочу видеть ее чаще, слушать голос, смех, узнать, какая она на самом деле.

Что скрывается за колючками кактуса, что она любит, как просыпается по утрам, как проводит время, какое любит мороженое и какую слушает музыку?

— На тебе сейчас чулки или колготки?

— Что?

— Маша, послушай, я… Я был неправ.

— О чем вы?

— Все о том же, какой я козел, мудак, скотина конченая и сволочь последняя.

— Я не понимаю, — она округляет глаза, но смотрит внимательно.

— Я уехал, словно сбежал от тебя, это так и выглядит со стороны, я не оправдываюсь, — двигаюсь ближе, хватаю ее руку. — Даже не буду говорить, что случилось, это неважно. Но я и потом вел себя не лучше, ведь мог найти, позвонить, приехать, поговорить.

— Но не сделал этого.

Меня кроет рядом с ней, воспоминания волна за волной накатывают на сознание, Маша не вырывает руку, это уже хорошо.

— Я, взрослый мужик, воспользовался твоей невинностью и свалил, вот как это выглядит со стороны, и ты вправе меня ненавидеть.

— Денис, постой, у нас собеседование.

— Да к черту его, я хочу все объяснить, все исправить. Ты такая красивая.

Сжимаю ее пальцы сильнее, тяну на себя, встаю, ухватив за шею, наконец делаю то, что хочу сделать последние два месяца и одну неделю.

Целую.

Мягкие губы, я помню их вкус. Кусаю, засасываю, знаю, что делаю больно, но не могу иначе, Маша стонет, отвечает.

Моя девочка, только моя малышка.

Отрываюсь с неохотой, быстро обхожу стол, цепляюсь за кактус, чуть не роняю его на пол. Разворачиваю девушку, усаживаю на стол, тут же задираю юбку, веду по бедрам ладонями, снова целую.

— Денис, что… что ты делаешь?

— А на что это похоже?

— Перестань.

— Не могу.

— А-а-а-а-а… боже мой, — стонет громче, когда, раздвинув ее ноги шире, провожу пальцами по кружеву белья.

Член стоит уже колом, прижимаю девушку сильнее, веду языком по шее, целуя нежную кожу, она даже пахнет летом, ягодами и сексом.

Глава 22 Маша

Одергиваю юбку, поправляю волосы, смотрю на себя в зеркало, в нем отражается странная особа с дикими заплаканными глазами, припухшими губами и румянцем на щеках.

Между ног влажно, живот тянет, скручивая болезненными спазмами, соски торчат даже через лифчик и блузку, грудь ноет.

А еще правая ладонь горит огнем, после того как я залепила Денису пощечину, думала, убьет меня, взгляд стал бешеным. Плотно сжал челюсти, повел подбородком в сторону, прикрыл глаза, тяжело дышал.

А потому что не надо меня лапать и лезть в трусы в рабочем кабинете. Я что, похожа на легкодоступную девку? К которой каждый вот так может зайти, начать оправдываться, говорить, какая я красивая, думая, что выпрыгну из белья от этих слов?

— Ты это сделала последний раз, запомни, — сказал тихо, но я поняла и кивнула. — Через десять минут жду тебя на парковке, серебристый «Ситроен», номер три два один. Повтори?

— Три, два, один.

А вот такой Денис Олегович мне понравился, сказал как отрезал, еще пару секунд смотрел на меня, под этим взглядом душа сжималась в маленький комочек, а сердце грохотало в груди африканскими барабанами.

Потом нежно провел по щеке костяшками пальцев, упираясь в мою промежность возбужденным членом, а я боялась пошевелиться, чтоб не спровоцировать его и не поддаться этой страсти самой.

Мой маленький кабинетик хоть и находится в конце коридора, но сюда может зайти кто угодно, самое страшное, что это будет даже не папа, а секретарша отдела аналитики. Вот тогда прощай, безупречная репутация и ярлык злобной малолетней сучки, я буду обыкновенной шлюхой.

Перед папой стыдно.

Денис ушел, так громко хлопнув дверью, что я вздрогнула, кактус все-таки упал со стола, а я заревела.

Это, должно быть, был нервный срыв, но меня прорвало так, что я всхлипывала, глотала слезы, собирала осколки горшка, пытаясь поднять кактус, ранила пальцы.

Дура, какая же я дура. Накрутила, возомнила о себе невесть что и решила, что мужчина что-то мне должен. Никто никому ничего не должен, Денис прав, надо было еще неделю назад поговорить как взрослые люди, а я убегала, пряталась, обижалась.

Я ведь высокоорганизованная личность, мне чужды все эти эмоциональные всплески и буйство гормонов. Оказывается, нет. Все это так близко и знакомо, что меня впору записывать в истерички.

Кое-как собрала обломки кактуса и горшка, орошая его своими слезами. Я так соскучилась по этому мужчине, по его наглым рукам, губам, откровенному взгляду, запаху, той уверенности, что исходит от него.

И вот смотрю на себя в зеркало, стараясь выглядеть увереннее, но честно, выходит плохо. На краю стола лежит телефон Дениса, а вот это железобетонный повод пойти на стоянку и найти серебристый автомобиль с номерами три-два-один.

Да я бы и так пошла, нет, побежала бы, выпрыгивая из мокрых трусов. Сама себе боюсь в этом признаться, но хочу его так же, как он меня. Хочу вновь почувствовать то наслаждение и удовольствие, что он дарил летом. Его возбужденную плоть, откровенные ласки, что вводили меня в краску, а я просила еще и еще.

Взяла сумочку, пиджак, закрыв кабинет, уверенно зашагала по коридору к лифту. До конца рабочего дня еще два часа, но у меня ненормированный график.

Жду лифт, сжимая в руке телефон Дениса, слышу на лестнице голоса.

— Ты не представляешь, он выскочил как ошпаренный из ее кабинета, пронесся мимо с безумными глазами, хорошенький до дрожи в коленях. Я даже номер его переписала из резюме. Что Мария Владимировна с ним такого сделала, не представляю, я же говорю, она сука еще та, любого доведет до бешенства, а с виду сущий ангел.

Эльвира Станиславовна не следит за базаром, как говорит наш новый водитель. У нее что, критические дни начались? Суку я ей еще припомню и номерок Константинова тоже.

Спустилась на первый этаж, прошла через холл, на улице было прохладно, но меня колотило не из-за этого. Вышла на парковку, пошла вперед, вглядываясь в номера машин, но вот одна выехала из ряда, затормозила около меня. Секундное замешательство, открыла дверь, села на сиденье, боясь смотреть мужчине в глаза.